"В тени первых героев": белые пятна Челюскинской эпопеи

[Михаил Каверин]

))) Николай , я не настолько в маразме, чтобы не понять смысл фразы Стромилова и , чтобы не произвести арифметического действия. "...Люди разных профессий и возрастов, с разными, не у всех ровными характерами, мы привыкли друг к другу за время трёхмесячного пути." Ну вот, же - скажете Вы. 4 января ! Я для себя, по прочтении книги Николая Николаевича, решил - пусть это будет конец декабря из гуманистических соображений. Новый год ведь. Хотелось думать , что люди встретили его на земле. Когда задавал Вам вопросы , ни архива , ни книги рядом не было. Вот и дал маху. Позднее заметил оплошность ." Да какая разница - когда и на чём".

[veligzhanin]

"Да какая разница - когда и на чём". Вот! На этом и сойдемся: Да какая разница ))). А теперь обещанный ответ про Горскую

Зачем Вы вспомнили про Горскую? Это такая Ваша находка : не 104 , а 105 человек на льдине ! Ляпидевский первым рейсом вывез не 12, а 13 человек! А сказав А, Вы готовы сказать Б? Вы всё готовы рассказать о Шмидте и несговорчивой буфетчице?

Признаться, этот Ваш вопрос меня изрядно удивил. «Зачем я вспомнил про Горскую?» А почему же нет? Александра Александровна Горская 13 февраля 1934 года высадилась на льдину с тонущего «Челюскина», а 15 сентября 1934 года (спустя 7 месяцев) у нее родился сын, которому дали имя Александр Оттович Шмидт. Сопоставляя эти две даты, мы однозначно получаем, что во время нахождения на льдине Александра Горская была беременна. Это медицинский факт. Или арифметическая задачка на уровне 4 класса.
Ну во всяком случае совершенно точно Горская была беременна 5 марта 1934 года, когда самолет А. Ляпидевского прилетел на льдину. Таким образом команда Ляпидевского эвакуировала двух детей и десять женщин, одна из которых носила ребенка. Я пишу: «фактически лётчик сохранил 13 жизней». С чем именно Вы собираетесь спорить?
Можно, конечно, фантазировать, знала ли Горская о своей беременности на момент эвакуации, но к моменту подведения итогов должна была догадаться. Но, впрочем, я писал о спасательной операции и общем количестве эвакуированных людей, а особенности жизни Горской, как и её взаимоотношения со Шмидтом, к теме книги не слишком относятся. Поэтому на вторую часть вашего вопроса: «А сказав А, Вы готовы сказать Б? Вы всё готовы рассказать о Шмидте и несговорчивой буфетчице?», я отвечу так: в сферу моих интересов разбираться с романтическими взаимоотношениями действующих лиц не входило. Я даже не понимаю на какие тайны мадридского двора Вы намекаете.

Но для истории эвакуации является существенным, что одна из участниц была беременна. Так же в книге я разбирал историю медийного описания операции: о чем сообщали, о чем умалчивали, как перекручивали информацию, и как фальсифицировали. И с этой стороны, казус интересный. Существовали как бы две Александры Горские – одна участница похода «Челюскина», другая – мать сына Отто Юльевича Шмидта, и эти две фигуры никогда не пересекались. Существовал явный заговор умолчания вокруг них. И даже сейчас Вы, вдруг, тревожно спрашиваете: «А готов ли я…?»
Так что, спустя 90 лет после событий про это все еще нельзя говорить? Даже про очевидные факты? А почему?

[Михаил Каверин]

)) Значит находка. . Понял Вас. И я не тревожно спрашиваю . Оцениваю степень осведомлённости . Не знаете - вот и славно. Плохо, что готовы. При всём моём негативном отношении к Шмидту - тема запретная.

[veligzhanin]

Подведу некоторые итоги состоявшейся дискуссии. Михаилу Каверину – большое спасибо за отзыв, за его вопросы, замечания и обсуждение. Спор получился интересный, для меня так точно.
Но позволю себе некоторую критику критикующего. Может даже не критику, а некоторое мое удивление, и мысли «по поводу». Как обычно пишутся рецензии? По крайней мере, писались раньше, и в среде, близкой к академической? Примерно так: "Работа обладает такими-то достоинствами, интересна тем-то, и тем-то, однако вместе с тем содержит следующие недостатки… (а кого их нет?)". Бывает, конечно, и другой случай – проведение полный… треш, тогда про это так стоит и написать, но я уверен, что моя книга к этому случаю не относится. Безусловно, книг на тему «Челюскина» выходило и выходит огромное количество. Но многие из них – бесконечное повторение одних и тех же фактов, а еще больше повторение устоявшихся мифов, без какой-то попытки анализа, и бессистемные рассказы о героических деяния. (Я сейчас не рассматриваю различные, ни на чем не основанные фантазии).
Из длинного ряда книг моя выделяется тем, что она новаторская. В ней есть системность, последовательность, изложен исторический контекст. В ней проведен анализ, и на его основе сделаны выводы, мимо которых проходили десятилетиями. (Собственно, она не про челюскинцев, а про летчиков, но смежные темы тоже затрагиваются). Она сочетает в себе легкость изложения (я над этим серьезно работал), и совершенную серьезность по содержанию. И да, в ней есть новые выводы, серьезно обоснованные, которые невозможно оспорить.
Мне кажется, Михаил достоинства книги не мог не заметить. Какую же он дает оценку? «Ну ничего так», а дальше сосредотачивается на «недостатках», тем самым общий вывод получается негативным, и тем самым, он создает антирекламу книги.
А какие же главные недостатки, на его взгляд? Михаил формулирует их как «надменность и иронию», но самом деле, я позволю себе предположить, что задевает его критика устоявшихся авторитетов. Дальше он свое недовольство рационализирует, говоря о допущенных мною «ошибках». Но мне кажется, главная причина все же в нападках на авторитеты. В отзыве участника «Петрович» и вижу тоже самое.
А в процессе обсуждения выясняется, что по многим оценкам мы с Михаилом совпадаем. Оказывается, что Михаил, как и я, не считает мемуары Кренкеля достоверными. И в оценке некоторых поступков Шмидта мы близки. Но вслух проговаривать это нельзя. Оказывается. Прошло 90 лет, а дискурс, сформированный в 30-е годы, продолжает действовать. Вот в том числе и об этом моя книга.
Михаил, в любом случае, ничего личного, просто мое такое предположение. Вы, конечно, вправе давать любую оценку и в такой форме, какую посчитаете нужной.
На самом деле, спасибо за отзыв. Я открыт для критики, дальнейших вопросов – это предложение ко всем форумчанам.
А насчет мемуаров Кренкеля у меня есть одна идея, я ей поделюсь позже.

[Михаил Каверин]

))) Николай, я только одну тему назвал запретной : Шмидт-Горская. И я в первых рядах буду голосовать о возвращении исторического названия - мыс Северный.

[veligzhanin]

... не у позднего Кренкеля, который для меня давно не авторитет.

Несколько слов о мемуарах Кренкеля «РАЕМ – мои позывные». В октябре 2022 года я обнаружил в них очень странные вещи. Например, довольно известный рассказ Кренкеля из них, о том, как в феврале 1937 года ночью к нему пришел Леваневский и уговаривал полететь с ним через Северный полюс в Америку, является совершенно вымышленным. Такой встречи не могло быть. По многим основаниям. Но хотя бы просто потому, что Леваневский в феврале 1937 года находился в США. И вообще радист и летчик последний раз могли встретиться лишь где-то в мае 1935 года, после этого они ни разу не были в Москве одновременно, до самой гибели Леваневского. Позже я увидел, что и многие детали в главе Кренкеля о пребывании на Северном полюсе тоже содержат фантастические элементы. Выводы о достоверности мемуаров я для себя сделал, хотя это меня расстроило. И главное, я не понимал: «Зачем?»
Но вот буквально на днях я, кажется, нашел ответ.

Книга «РАЕМ – мои позывные» впервые была издана в 1973 году. Э. Т. Кренкель умер в декабре 1971 года, между смертью автора и выходом книги прошло больше года, это по минимальной оценке. Так вот и задумаешься, а что так долго? Неужели советские издательства не могли поторопиться, тема их не интересовала? Или просто ранее книга была не готова? Но у Э. Кренкеля был «соавтор», литератор Михаил Саулович Арлазоров, они вместе работали над мемуарами два года, в 1970-1971 гг., прямо до смерти Кренкеля. Методика была такая: встречались они раз в неделю, по субботам, и Кренкель каждое посещение около часа надиктовывал свои воспоминания на магнитофон, а потом соавторы расходились до следующего сеанса. Об этом поведал сам М. Арлазоров в журнале «Техника молодежи», в статье «Дорогой образ полярника» в №8 за 1975 г. Только всевышний знает, как далеко они продвинулись в работе, где остановились, сколько им оставалось до финала, что в результате рассказал радист, а где вклад его «секретаря».
Но главное, если верить Арлазорову, то никаких рукописей, созданных рукой самого Кренкеля, не существует. Заслуженный радист просто рассказывал истории. Таким образом, его воспоминания – чистая лирика, устное творчество, что, конечно, тоже имеет право на жизнь, как особый жанр. А, возможно, Кренкель считал такую работу черновой? В книге крайне мало дат и каких-то точных сведений. Между тем, предисловии к мемуарам от имени автора говорится: «В экспедициях я вел дневники. Если сложить все эти записи, получится толстая стопа». Если эти дневники сохранились, то с их помощью можно было добавить точной фактуры, но похоже, они никак не использовались.
От всего объема мемуаров часть, посвященная дрейфующей станции «Северный полюс», занимает примерно треть. Что неудивительно, потому что это главное деяние Э. Кренкеля, по крайней мере, при взгляде со стороны. Сюда входит подготовка, рассказ о высадке и о пребывании на льдине. Книга заканчивается сразу же после возвращения с дрейфа, хотя это только середина жизни радиста. Впереди в его биографии были годы войны, опала, возвращение из нее, работа большим руководителем. Но воспоминания обрываются. Не успел закончить.

Однако, именно в той трети, посвященной «Полюсу» содержится огромное количество крайне странной и недостоверной информации. И фейковый «разговор с Леваневским» находится именно там же. Кроме того, в этой же части широко используются газетные статьи 1937-1938 гг, например, из газеты «Правда», посвященные Кренкелю, или публикуемые от его лица. И вот такие публикации вставляются прямо в текст книги, без всякого указания источника. Например, в «Правде» в мае 1937 года печаталась заметка, описывающая подготовку к полюсу, созданная, скорее всего, профессиональным журналистом. И она прямо целиком, в полном виде, идет в книгу, без всяких кавычек. Таких кусков там много. Также широко цитируются газетные и правительственные сообщения, взятые из тех же номеров, но уже закавыченные. С устной формой работы это не совсем согласуется, не так ли? А вот литературный стиль этой части сильно плавает. Если задаться целью и потратить время, можно найти многие исходники таких заимствований, по крайней мере, какие-то из них я обнаружил.

И вот какие у меня есть предположения. «Соавторы» не успели дойти до части, посвященной «Полюсу», смерть Э. Кренкеля оборвала их работу. Но вся книга без этого раздела значительно теряла в ценности. И мне кажется, что «соавтор» Михаил Арлазоров заканчивал книгу самостоятельно. Главы «о полюсе» скомпилированы из каких-то более ранних публикаций самого радиста, из газетных статей, воспоминаний коллег на сходные темы, типа, многочисленных книжек Папанина, и так далее. Что находилось, то и шло в дело. Может там и включены устные рассказы Эрнста Теодоровича, но не в преобладающем виде. Все это смело сшивалось с помощью фантазии и с имитацией стиля рассказчика. Но литератор, не будучи специалистом, в деталях неизбежно прокалывался, отсюда и всевозможные многочисленные ошибки, вроде времени пролета Чкалова над дрейфующей станцией и тому подобное. Кренкель с этим точно бы не ошибся.
Книга «РАЕМ – мои позывные» открывается вступлением «от автора», с такими, прямо самыми-самыми первыми строчками:
«Недавно в одной книге я обнаружил великолепную фразу: «Когда вы читаете биографию, помните, что правда никогда не годится для опубликования». Это — слова Бернарда Шоу. Отдавая должное его саркастическому юмору, постараюсь все же быть предельно правдивым. Иначе мои воспоминания просто никому не нужны».
Что это, намек? Или подмигивание от литературного секретаря? Ведь писал это вступление тот самый соавтор Арлазоров. Это начало выглядит совершенно дикой, поистине постмодернистской усмешкой.

[петрович]

Подведу некоторые итоги состоявшейся дискуссии. Михаилу Каверину – большое спасибо за отзыв, за его вопросы, замечания и обсуждение. Спор получился интересный, для меня так точно.
////
Из длинного ряда книг моя выделяется тем, что она новаторская. В ней есть системность, последовательность, изложен исторический контекст. В ней проведен анализ, и на его основе сделаны выводы, мимо которых проходили десятилетиями. (Собственно, она не про челюскинцев, а про летчиков, но смежные темы тоже затрагиваются). Она сочетает в себе легкость изложения (я над этим серьезно работал), и совершенную серьезность по содержанию. И да, в ней есть новые выводы, серьезно обоснованные, которые невозможно оспорить.
////
Но мне кажется, главная причина все же в нападках на авторитеты. В отзыве участника «Петрович» и вижу тоже самое.

Ну раз уж меня упомянули всуе, то придется сделать официальное и всеобъемлющее заявление о нижеследующем:
1. участнику «Петрович» абсолютно не интересны как чьи либо попытки ///нападок на авторитеты///, так и их отсутствие. Причем не интересны не из-за членства в какой либо из фракций "борцунов за правдуЪ", а просто по определению, исходя из прожитых лет и житейского опыта.
2. участнику «Петрович» крайне интересно введение исследователями в исторический оборот как архивных документов, освещающих общеизвестные события с ранее не рассматривающихся сторон и точек зрения, а равно введение в оборот ранее неизвестных фото и кино материалов, позволяющих дополнительно визуализировать и конкретизировать документы, введенные в оборот вышеупомянутыми исследователями.
3.По ряду причин, связанных с начальным периодом моего увлечения коллекционированием исторических фото, а так же ранее упомянутыми прожитыми годами и жизненным опытом, участник «Петрович» старается в своей поисково-исследовательской работе опираться в основном на документы и ими же оперировать, а источники в виде мемуаров и прессы рассматривает как заслуживающие внимания, но вспомогательные - в основном как отражающие контекст эпохи их написания или публикации со всеми отсюда вытекающими.
4. В связи со всем вышеизложенным участник «Петрович», пребывая в трезвом уме и твердой памяти, а так же ознакомившись за прошедшее время с содержанием книги, которой посвящена данная тема форума, заявляет, что относится к ней как к добротной публицистике с элементами исторического расследования, но к полноценным историческим исследованием отнести её не может по своим субъективным критериям.

Доклад закончен.

[veligzhanin]

Тут на форуме лайк никак нельзя поставить? Социальные сети уже привычку сформировали .
Позволю себе несколько комментариев к докладу.

2-3. а) С важностью архивных документов спорить невозможно, как и с ценностью кино-фото материалов. И ввод их в исторический оборот является очень почтенной и заслуживающей уважение деятельностью. Однако следующим этапом познания является анализ всех известных источников, их оценка и интерпретация. Само по себе накопление информации необходимо, но недостаточно. Известные документы должны укладываться в какую-то систему, создавать концепцию и версию событий.
б) В общественном пространстве становятся важны не первичные документы, а уже сформированный нарратив. Относительно челюскинских событий до сих пор царствует старый, заданный выводами правительственной комиссии и пропагандой 30-х годов, во многих отношениях ложный и мифологизированный. Два дня назад был юбилей, девяностолетие выхода «Челюскина» из Мурманска. По этому поводу прошел ряд публикаций в прессе. Я их посмотрел, и что же? Ну все то же бесконечное повторение старых легенд и мифов, содержащих ложную информацию и ошибочные выводы. Этот нарратив мало того, что внутренне противоречив, так он не соответствует и давно известным фактам, но кого это смущает. Это вообще мало кто замечает.
Я же в книге, опираясь на всю доступную и известную мне информацию, разбираю противоречия «старой» концепции, её явно ложные постулаты, и пытаюсь восстановить реальную цепь событий. Я считаю, что занимаюсь очень важным делом.
Всем известным документам мое описание не противоречит. Уверен, что вновь документы также будут его подтверждать.
Вы пишите:

«Петрович»... ознакомившись за прошедшее время с содержанием книги... заявляет, что относится к ней как к добротной публицистике с элементами исторического расследования, но к полноценным историческим исследованием отнести её не может по своим субъективным критериям.

Ну хорошо, пусть публицистика, не стану спорить с таким определением. Спасибо за оценку, что она «добротная», к тому же «с элементами исторического исследования». Что Вы «по субъективным критериям не можете отнести её к полноценным историческим исследованиям», ну что же, все мы имеем право на свои выводы.

Я тоже ни в какой партии не состою. Но я не люблю заведомо лживые сказки, и мне интересно, «как оно было на самом деле». При этом я понимаю относительность субъективных взглядов на события. Что касается «нападок на авторитеты», то они тоже неинтересны сами по себе. Интересны реальные поступки реальных людей.

И еще несколько слов относительно «метода». Как я уже сказал, документы – это бесспорно важно. Насчет текущей прессы во время событий не совсем с вами согласен. Ценность газет в том, что они фиксируют информацию в определенный момент времени. И потом её нельзя отменить, и нельзя отредактировать задним числом. «Министерство Правды», как в романе Оруэлла, к счастью, пока еще не создали. Разумеется, в газетах может быть ложная информация. Но можно проследить динамику, как она меняется, и это изменение тоже становится информацией. Мемуары, разумеется, являются самыми малодостоверными источниками, но какую-то часть истинной информации и они содержат. Их можно сопоставлять и сравнивать с другими источниками. Что касается документов, так и с ними возникает тот же самый вопрос – а насколько они правдивы? В них могут быть и ошибки, и сознательные искажения. Их тоже надо анализировать. Ни один из источников не является гарантированно надежным. Но анализ большого количества источников, даже не очень достоверных, часто способен дать ясную картину. И в этом смысле плохой источник лучше, чем никакого. Именно так я отношусь к мемуарам. Но полностью я не доверяю ничему, в том числе документам.

[v.malginov]

Я бы про советскую прессу расширил. В СССР была ведь не капиталистическая лавочка, где газеты были вынуждены сами искать информацию. В СССР газеты писали то что им указывали. А потому поход Челюскина , который был медийным событием контролировавшийся с самого верху, описывали именно так, как на этом верху хотели. И хотели именно так, как понимали ситуацию в конкретный момент. А потому советская пресса является очень точным документом. Только не документом о том как обстояли дела на самом деле, а о том как Сталин хотел чтобы думали как обстоят дела
То есть пресса не такой уж ненадежный источник информации. А вот официальные документы в СССР обычно куда менее надежный источник информации чем принято считать...
Отсюда и проблемы при изучении...

[Кара]

То есть пресса не такой уж ненадежный источник информации.

Советская пресса - самая правдивая пресса. Да.

А вот официальные документы в СССР обычно куда менее надежный источник информации чем принято считать...

Документы высших органов государственной власти и ведомственные - две большие разницы ©

[v.malginov]

Так вы не поняли о чем я написал . Я не написал что она правдивая, я написал что в ней писали не от балды - а то что хотел один конкретный человек
А документы частенько принимали задним числом и не факт что исполняли....

[Кара]

Вы по достоверносности поставили прессу выше документов. А это противоречит фактологии

[v.malginov]

Не совсем так.
Пресса в СССР это не то что пресса где-нибудь в США. Это чисто государственный орган, задача которого - чисто государственная пропаганда. И соответственно направление этой пропаганды позволяет судить как Сталин хотел чтобы население трактовало происходящие события. И как желательные трактовки менялись со временем. В СССР по достоверности это ничуть не хуже официальных документов, да собственно одной из разновидностей их советская пресса и является.
А следствием этого будет что нельзя равнять Советскую прессу и скажем прессу США. И государственные документы США и СССР ровнять не стоит....

[Кара]

Да я это и не отрицаю. Но имел ввиду не государственные (официальные), а ведомственные документы. На что и намекнул одесской пословицей

[v.malginov]

Не думаю что в ведомственных документах будет расписана цель похода "Челюскина". Хотя данные о подготовке и осуществлению экспедиции будут. Так что они советские газеты в пане понимания целей похода заменить не смогут....