Архивные источники

[Сергей Шулинин]

Ранее размещенные архивные материалы по личному составу находятся в именных темах форума участников боя с линкором "Адмирал Шеер". Я решил не собирать их вместе в этой теме. Буду публиковать новые.

[Сергей Шулинин]

Размещаю информацию, поступившую благодаря помощи председателя правления Московского клуба истории флота (МКИФ, г. Москва) Константина Борисовича Стрельбицкого. Данные подготовлены и отредактированы мною для удобного чтения и восприятия. Старался сохранить авторское написание текстов, исключение - знаки препинания. Редактировал по-быстрому. В дальнейшем текст подготовлю для публикации.
Огромная благодарность Константину Борисовичу.

[Сергей Шулинин]

Сообщение о встрече с неприятельским судном и о гибели л/п (ледокольный пароход – С.Ш.) «А. Сибиряков» кочегара первого класса Вавилова Павла Ивановича

25 августа 1942 г. во втором часу дня, я отдыхал после обеда и услышал звонки боевой тревоги. По боевой тревоге я – погребной носового погреба. Услышав боевую тревогу, я сразу же направился на свой пост в носовой погреб. Пробегая по носовой палубе к погребу, я неприятельского судна не видел, но в дальнейшем, находясь на своем посту с правого борта, я видел, как нас догонял неприятельский военный корабль. Наш сигнальщик давал какие-то сигналы прожектором. Ответных сигналов с неприятельского судна я не видел.
После боевой тревоги был дан приказ командиром: подавать бронебойные снаряды. Минут через 15 после боевой тревоги командир приказал открыть орудийный огонь бронебойными (снарядами – С.Ш.). «А. Сибиряков» открыл огонь первым. После этого стало отвечать неприятельское судно. Артиллерийская стрельба с л/п «А. Сибиряков» носовыми орудиями велась примерно 5–10 минут. Мной было выдано два ящика по 10 бронебойных патронов.
Когда я услышал крики «давайте шашки» (кричал какой-то краснофлотец), я выскочил на палубу и спросил: «Где шашки?». Краснофлотец крикнул: «На корме». Я хотел бежать на корму, но около трапа левого борта горел бензин, и пробежать на корму я не смог. Шашки оказались и на носовой палубе и их зажгли с правого борта между 2 и 1 номерами. Что было в это время на мостике, я сказать не могу. Команды с мостика в это время слышно не было.
На носовой палубе был матрос Бородин, моторист Сафронов Вавилов, краснофлотцы Морозов, Баев. Хотели спустить находившийся на борту карбас (парусно-гребное транспортное судно среднего размера – С.Ш.), стоявший на втором номере, но в это время убило матроса Бородина, карбас спустить мы не смогли. В воду спихнули экспедиционную шлюпку, но она была уже обгоревшей. Стали сбрасывать доски, брус, и три человека из краснофлотцев прыгнули за борт. Остались Сафронов, Дунаев и я. В это время пожар уже был и в помещениях и на палубе.
Я привязал доску к концу оттяжки, спустил ее за борт и сам стал по оттяжке спускаться за борт по левому борту в и это время видел неприятельское судно, стоявшее у островка с левого борта «А. Сибирякова», видимо судно развернуло. Машина в это время не работала. Спустившись к доске, меня поднесло к пробоине у левого борта, через которую я влез в угольную яму – карман левого борта. Через эту же пробоину за мной влезли Сафронов, Баранов, Дунаев, раненый в руку.
Смотря из пробоины, я видел подошедший катер с неприятельского судна, которой подошел к нашему вельботу. Люди в вельботе стояли, в вельботе было человек 10. Также видел как краснофлотец, находившийся на носу вельбота, подал конец на неприятельский катер. На подошедшем катере был флаг красного цвета, в начале я фашистского знака не видел, но по … (попозже – ? – С.Ш.) когда флаг сняли, начали свертывать, я увидел фашистский знак. Катер находился от «А. Сибирякова» не ближе полкилометра. На катере я заметил 4–5 человек, один из которых был сигнальщик, стоявший на носу с флажками, дававший какие-то сигналы и принимавший сигналы с корабля.
Катер, взявший нашу шлюпку с людьми на буксир, прошел с ней примерно полкилометра по направлению к своему кораблю, поравнялся с «А. Сибиряковым», где остановился, подтянул шлюпку к борту и принял людей к себе на борт. После этого нашу шлюпку оставил. Тут же находилась одна из наших перевернутых шлюпок, на которой находились два человека. Один сидел, другой стоял в тельняшке. Один из них кричал: «Подайте катер». Катер задним ходом подошел к шлюпке, стоявший в тельняшке поднял руку, и оба были взяты также на неприятельский катер. Точно я не уверен, но в стоявшем человеке в тельняшке я узнал по голосу краснофлотца Морозова.
После этого катер пошел по направлению к неприятельскому судну.
Между судном и катером несколько человек плавали на бревнах, один из них кричал «спасите», но катер из воды людей не брал.
В угольной яме мы пробыли примерно 10 минут. В то время как катер пересаживал наших людей из шлюпки мы, т.е. я, Сафронов и Дунаев (Баранов остался в угольной яме), по веревке из угольного кармана через пробоину выбрались на палубу.
Палуба в это время горела, судно имело крен на левый борт. Я постарался влезть на ванты, но ванты горели и поэтому я спустился снова на палубу. В это время судно дало еще больший крен, вода зашла уже на палубу. Я встал на фальшборт. Сафронов и Дунаев были в это время также на палубе. Судно быстро стало погружаться, образовалась воронка, и я оказался затянутым в воду. Через некоторое время меня выкинуло на поверхность, а Сафронова больше не видел. На палубе мы пробыли примерно 5–10 минут. На поверхности плавали бочки, лес, доски и прочее. Я схватился за обгоревшее бревно и захватил доску, а потом подогнало ко мне кормовую часть карбаса, которую я положил поперек бревна и доски и на них выбрался. Полудюймовой доской стал грести. Недалеко от меня, ухватившись за бревно, был Дунаев. Он кричал и стонал, у него была рвота. Затем видимо ослабел и исчез.
Будучи еще на борту Дунаев кричал «дайте катер» или «катер давай сюда».
Я увидел неподалеку нашу шлюпку, которую оставили фашисты, и погреб к ней. Когда я подплыл к шлюпке, окликнул и стал доской толкать шлюпку, чтоб убедиться, не заминирована ли она.
Из шлюпки никто не откликнулся. Я залез в шлюпку и увидел лежащего Матвеева на передней банке. Он сидел верхом на банке, уткнувшись лицом в нее. Я повернул Матвеева и увидел, что внизу живота у него кровь. Он был мертв. Я его положил на бортовую банку. В шлюпке была вода по банки. В шлюпке же я нашел банки с галетами, которые плавали. Я их поставил на корму. Попробовал галеты, оказались подмоченными, банка была простреляна. Тут же в шлюпке были три анкерка, два из них с открытыми пробками, один с закрытый пробкой. Я попробовал воду в анкерке с закрытой пробкой – оказалась вода пресной. В банке с галетами нашел банку со спичками запаянную. В шлюпке нашел также топор, который лежал на банке. Этим топором я открыл банку со спичками и разжег в шлюпке огонь. В шлюпке на банке лежали меховые рукавицы, вдетые в рабочие. Они были сухими. По моему предположению они принадлежали кому-нибудь из штурманского состава, там были ракеты, 1 сапог, маленький компас. В то время (когда – С.Ш.) я зажигал огонь, я увидел летевший с востока на запад самолет. Я на багор повесил черную робу и поднял его, перед этим сам махал этим флагом, но самолет меня не заметил. Самолет проходил на высоте примерно 200 м. в стороне от меня, в 2–3 км.
У огня я обогрелся, выжал одежду, снял с Матвеева сухой бушлат, одел его на себя. В кармане бушлата обнаружил документы Матвеева.
В шлюпке я увидел торчащий конец ремня. Я его потащил и вытянул из воды кобуру с наганом. Наган был полностью заряжен и 14 штук патронов лежали в сумке при нагане. Я опробовал наган и выпустил 3 патрона. Наган одел на себя.
Поперек шлюпки я положил доску, уперся ногами в банку и стал грести по направлению к острову-маяку Белуха. Тут же я подобрал из воды спальный мешок, брезентовый мешок с вещами зимовщика, ящик обернутый парусиной, чемодан, принадлежавший, как потом оказалось по документам, находящимся в нем, зимовщику (радисту – С.Ш.) Шаршавину, шапку, фуфайку. Мешок с отрубями взял на буксир и потянул за собой. Увидел невдалеке на шлюпке, с которой были сняты неприятельским катером 2 человека, лежит собака, которую также забрал с собой, собака была обгорелая.
Подъезжая к острову, меня стало сносить течением, пришлось довольно долго работать веслами, но, наконец, я подошел с юга к острову.
Подойдя к берегу, я стал вытаскивать те предметы, которые были у меня на шлюпке. Всего выбросил три банки с галетами, мешок с отрубями, спальный мешок.
Убитого Матвеева оставил в шлюпке, привязав его. Вытащить его у меня не хватило сил. Он пробыл в шлюпке суток двое, а затем волной его смыло, а шлюпку разбило в щепки.
Из шлюпки я также вытащил на остров собаку. Выкинув вещи, я перетащил несколько дальше их от берега, положил выш… разжег огонь, стал сушить свою одежду. Развязав мешок, подобранный мною на воде, я нашел там ватное одеяло, ватирован… костюм, валенки, суконные портянки, 2 шарфа, пару белья, шапку, простыню, рукавицы холодные.
Вскрыл ящик, обернутый в парусину и запечатанный сургучной печатью. В нем оказались книги для записи метеонаблюдений, градусники, бланки для самопишущего аппарата и сам аппарат. Все вещи я развесил на просушку. Огонь прогорел, и я решил идти к маяку. На маяк я повесил рубаху и другие предметы для привлечения внимания. Ночь я провел у огня, где были сложены вещи, потом я перебрался к маяку, сделал будку из досок у основания маяка и тут провел две ночи. На следующий день после моей высадки, над островом пролетал самолет с юга, облетел Белуху, затем пошел к (острову – С.Ш.) Продолговатому и далее, но меня опять не заметил, шлюпка в то время стояла еще у берега, но ее было трудно заметить, поскольку она была окрашена в шаровую краску.
В следующие дни я также видел несколько раз самолеты, пролетавшие мимо меня, но они также меня не замечали.
На третий день я вывесил на маяк, на вышку простыню, на которой написал углем «СИБИР», величиной 40–50 см. Для того чтобы обезопасить себе от медведей, я перебрался для ночлега наверх знака.
В один из обходов острова на восточной стороне я встретил медведицу, она пошла от меня, я в нее выстрелил, но не попал и быстро вернулся к себе.
В один из следующих дней, находясь на знаке, я услышал утром рано ворчанье зверя и увидел подошедших ко мне медведицу с двумя медвежатами, которые пошли на восточную сторону.
В течение сентября месяца я видел проходящими мимо острова целый ряд судов, которые, видимо, меня также не замечали.
Находясь на острове, я подготовил плотик, на котором предполагал выехать навстречу пароходу. Плотик я держал на северной стороне острова.
В день прохода «Сакко» я зарубил собаку и кровью сделал красный крест на белой простыне и на белой рубахе, которую растянул на двух шестах, в то время когда проходил «Сакко» мимо острова, я махал другим флагом. На следующий день я сделал несколько опознавательных знаков из досок, накрасив кресты на них кровью собаки. Труп собаки я выбросил в воду.
Пресной воды у меня все время было достаточно. В анкерке была вода, затем таял из выпавшего снега и собирал воду из болотца, которое было в ложбине, а также собирал воду из ямки около маяка, после дождя. Питался я галетами и отрубями, которые в ведре варил, и получалась какая-то кашица.
Я подсчитал количество продуктов и, примерно, до 15 октября мог бы продержаться.
Часы, которые у меня были в кармане во время гибели «А. Сибирякова», остановились, показывая 3 часа. Я считаю, что они остановились тогда, когда я первый раз по концу спускался в воду, т.е. примерно за 15–20 минут до гибели судна:
26.09 ко мне прилетел самолет, который увидел меня, пытался сесть, но из-за волны сесть ему не удалось. Он мне сбросил спальный мешок, папиросы, спички, около 2 кг. свинины и записку.
На следующий день, рано утром над о. Продолговатым кружился самолет, потом подлетел ко мне. Покружился, попытался сесть, но не смог из-за волны. Он тоже сбросил мне продукты и письмо, в котором предупреждал меня о нахождении на западном острове медведей. Через некоторое время подошел другой самолет, которой также сбросил топор, чайник, примус, махорку, медикаменты, продукты, малицу, керосин, фуфайку.
29 сентября подошел Черевичный, которой снял меня.

Кочегар 1-го класса л/п «А. Сибиряков».
(Вавилов)
1.10.42г.
Запись произведена в присутствии т.: Еремеева, Баумана, Нестерова, Кобзева.

[Сергей Шулинин]

Начальнику Главсевморпути
тов. Папанину И.Д.

Начиная с 20-го августа, в районе Карского моря наблюдалась активизация действий противника. В этот день было получено предупреждение от Вас о появлении в районе Новой Земли подводных лодок противника и возможного их появления в западной части Карского моря.
На следующий же день шхуна «Мурманец» обнаружила в районе м. Желания перископ подлодки.
23 августа Гейберг (видимо, говорится о полярной станции на островах Гейберга – С.Ш.) обнаружил проходящий на большой высоте самолет противника, видимо, разведчика. 24 августа от Вас было получено сообщение о том, что по данным военного командования возможен проход в Карское море карманного линкора противника. 25 августа был обстрелян вражеским судном л/п (ледокольный пароход – С.Ш.) «А. Сибиряков».
Все эти данные заставили нас мобилизоваться и провести ряд подготовительных мероприятий к возможной встрече с врагом.
Все корабли своевременно были поставлены об этом в известность. И даны указания как следует действовать в случае встречи с судами противника. В порту же Диксон были проведены следующие мероприятия:
Наибольшим минусом в создание обороны к тому времени было то обстоятельство, что артиллерия, как 130-миллиметровая, так и 6-дюймовая, была демонтирована. 130-миллиметровые пушки были разобраны и погружены вместе с боеприпасами на баржу, 6-дюймовые были сняты с позиций, демонтированы и вывезены на причал.
По получении тревожных сигналов о возможной встрече с врагом 6-дюймовая батарея, находясь на главном причале, была приведена в боевое состояние. К ним были подвезены боеприпасы. Мелкая артиллерия («Лендер», противотанковые) оставалась в боевой готовности на своих позициях.
Образовано два отдельных участка обороны: порта и с. Диксон. В порту был назначен начальником обороны т. Шатов, на острове – тов. Сидорин.
В распоряжение тов. Шатова были созданы четыре боевых взвода и одно пожарное звено.
В распоряжение тов. Сидорина был поставлен под ружье весь личный состав полярной станции.
Следует, однако, отметить, что наличие ручного оружия (кроме пулеметов) и боеприпасов – было и остается чрезвычайно незначительным. В порту 46 винтовок, на полярной станции – 16 (3500 патронов в порту и 2500 патронов на полярной станции для пулеметов и винтовок).
При предварительной разработке плана боевых операций, было предусмотрено следующее:
1. Помощь со стороны порта острову в случае высадки десанта.
2. Организация наблюдения и связи, в том числе установление круглосуточной связи между островом и портом, что в дальнейшем сыграло исключительно важную роль.
3. Эвакуация с острова женщин и детей, что было осуществлено 25 августа, в устье реки Лемберово.
4. Вывоз из порта и создание запаса продовольствия, а также палаток для женщин и детей на случай эвакуации.
5. Проработан вопрос о вывозе банковских ценностей из порта и документации, в первую очередь секретной.
6. Даны были указания о светомаскировке порта и жилых помещений.
Кроме этих основных вопросов был проработан целый ряд второстепенных, но имеющих чрезвычайно большое жизненное значение.
Как показали дальнейшие события, подготовка и мобилизация всего личного состава порта и полярной станции к встрече и отражению нападения врага, сыграли исключительную роль.
27 августа в 01.05 в штаб было получено сообщение от Нового Диксона, что в 3-х милях на вест появилось военное судно. Немедленно было сообщено об этом тов. Шатову и тов. Сидорину и предложено первому передать на п/х (пароход) «Дежнев» (информацию об этом – С.Ш.) для приведения корабля в боевое состояние.
В 1.13 Новый Диксон сообщил, что неприятельское судно проходит Медвежий (? – С.Ш.), и одновременно было дано описание этого судна. В это время видимость была скверная: был туман и сумерки.
Створные огни в текущую навигацию не зажигались, также как и светящийся буй на банке Сталинец. Светящийся буй на Эклипсе (в бухте Эклипса), ранее зажженный, был затемнен колпаком. Электромаяк зажигался лишь по требованию судов на короткое время и в момент подхода неприятеля не действовал.
Таким образом, никаких световых ориентиров для подхода неприятельского судна на Диксоне не было.
Однако, пользуясь, видимо, точным определением по Новому Диксону и островам, неприятельский линкор точно шел по створу и вышел на пересечение Скуратовских и Сахалинских (створов – С.Ш.), откуда были видны стоящее в порту суда и сам порт.
В это время в порту находились: п/х «Дежнев», стоявший у внешней стенки главного причала, п/х «Kapa», стоявший у внутренней стенки главного причала и п/х «Революционер» – на рейде.
П/х «Дежнев», будучи предупрежден о подходе неприятельского корабля, заблаговременно отошел от причала и ко времени появления линкора в видимости порта был уже на ходу.
Линкор, развернувшись бортом, открыл огонь. И в тот же момент открыли по нему огонь «Дежнев» и 6-дюймовая батарея. «Дежнев» пошел на сближение с неприятелем, но получив несколько попаданий в корпус и имея человеческие жертвы, прикрылся дымовой завесой и пошел в б. Диксон.
П/х «Революционер», снявшись к этому времени с якоря и открывший также огонь по неприятелю, пошел вслед за п/х «Дежнев». На п/х «Революционер» возник пожар в капитанской каюте, который перешел быстро в ходовую рубку. Пожар начался от попадания снаряда.
В это же время линкор противника, получив 2 попадания 6-дюймового калибра (замеченные наблюдателями) и целый ряд мелких – от огня «Дежнева» и противотанковой артиллерия, также закрылся дымовой завесой, прекратил огонь и пошел на выход по створам.
Поравнявшись с о. Медвежий, открыл из противоминной артиллерии огонь по строящимся зданиям туманной сирены (так в тексте – С.Ш.), которые частично разрушил. Далее перенес огонь на позицию 130-миллиметровых орудий на Новом Диксоне и далее на передающий пункт. Огонь вел из всех калибров.
Произведя там разрушения (силовой станции, бани, дома артиллеристов, мачт), прошел далее по северному побережью острова, все время ведя огонь, прочесывая, таким образом, побережье острова.
Дойдя до видимости порта и (острова – С.Ш.) Конуса, открыл огонь по ним. Причем порт обстреливался противником шрапнелью в целях уничтожения живой силы.
В ответ на этот огонь вновь открыла огонь 6-дюймовая батарея и противотанковая. В это время возник пожар на Конусе – горело горючее электростанции.
Получив попадание 6-дюймового калибра, в 03.05 линкор, прекратив огонь, быстро стал удаляться на норд-ост и скрылся в тумане.
В то время, когда линкор, прекратив первый свой артналет на порт, перенес огонь на о. Медвежий и Новый Диксон, п/х «Кара» также отошел от главного причала и пошел в б. Диксон. Предвидя возможные новые бомбардировки со стороны противника и скопление судов на сравнительно небольшой акватории, мной было дано приказание капитану п/х «Кара», пользуясь нахождением линкора на северной стороны острова, выходить через южные проливы и следовать под прикрытием тумана в Енисейский залив. Это «Карой» и было выполнено в 03.10.
П/х «Революционер» и «Дежнев» находились на грунте. Первый, случайно подойдя близко к берегу, второй же с расчетом не сесть глубоко в случае поступления воды через полученные в борту повреждения.
При помощи своей машины и буксира «Молотов», п/х «Революционер» был быстро снят с грунта и в 15.00 был отправлен также на Енисей для укрытия.
По окончании последней стычки с противником 6-дюймовая батарея была немедленно отвезена на свою прежнюю огневую позицию, где в настоящее время и находится.
Вот в кратких словах описание боя линкора с Диксоном.
Как показали найденные осколки, корабль противника вел арт. огонь всеми находящимися у него калибрами, в том числе и 11-дюймовыми.
В подтверждение этого, направляю Вам несколько осколков, найденных на Конусе.
Следует отметить, что весь личный состав порта и полярной станции вел себя с исключительной выдержкой и хладнокровием. Каждый выполнял свой долг.
Необходимо также отметить, что эффективность нападения противника чрезвычайно мала по сравнению с теми огневыми средствами, которыми он располагал.
Главная цель противника – разрушить основную арктическую базу – не удалась. Человеческих жертв, кроме (как на – С.Ш.) п/х «Дежнев», ни в порту, ни на полярной станции не было.
Частичные повреждения на Новом Диксоне и на Конусе быстро ликвидированы и сегодня, т.е. 1-го сентября, мощная коротковолновая передающая станция Диксона введена в действие.
Конус был приведен в рабочее состояние через два дня после налета.
Это положение можно объяснить тем, что враг не рассчитывал получить со стороны порта Диксон такого организованного отпора, какой получил. Эта неожиданность заставила его быстро свернуть свою операцию и удалиться.
Положение было бы совершено иным, если бы не были демонтирована 130-миллиметровая батарея, а 6-дюймовая находилась бы на своей огневой позиции, с которой были пристреляны абсолютно все подходы к о. Диксон.
При этом положении, несомненно, неприятель получил бы более значительный урон.
Наиболее уязвимым местом в обороне Диксоне следует считать отражение десантной операции, которая представляет определенную угрозу особенно с наступлением темного времени.
Необходимо в срочном порядке пополнить Диксон ручным огнестрельным оружием, патронами, гранатами и средствами связи.
Это даст возможность еще лучше подготовиться для дальнейшего отражения нападения врага, возможность которого не устранена.

Начальник Морских операций
западного района /А. Минеев/
Начальник штаба / Еремеев/

о. Диксон
2 сентября 1942 г.
2 экз.
1 – в адрес т. Папанин И.Д
1 – в дело
л.н.
Приложения: 1 калька р-на о. Диксон

[Сергей Шулинин]

Выписки
Из доклада старшего инструктора Политотдела ББФ
батальонного комиссара т. Козирина.

Из гражданского населения в районе Маточкина Шара живет около 50 человек – промышленники, есть полярная радиостанция, больница, магазин.
Партийно-политической работы с население и не велось никакой. Есть 3 члена ВКП/б/, но они вместе не собирались более года, членские взносы не платили 3–4 года. Из местного населения есть несколько человек комсомольцев, но у них еще не обменены комсомольские билеты, т.е. фактически стали не комсомольцами, такое положение вообще на Новой Земле и др. северных точках.
Из Обкома ВКП/б/ и ВЛКСЛ там 5 лет никто не был. Мы с полковым комиссаром Бабинцевым провели собрание гражданского населения (собирались полтора часа).
Бабинцев сделал доклад о современном положении и поставил перед ними конкретные задачи, население осталось довольно.
Местным партийным органам (политотдел Диксона) не разрешено выдавать партдокументы. Все гражданские коммунисты Диксона состоят на партучете в Красногвардейском РК ВКП/б/ г. Москвы, комсомольцы тоже. Членские взносы не платит по несколько лет. Непонятно, что за система Севморпути (Северного морского пути – С.Ш.) – всеми способами создают видимость трудностей жить на севере, а живут сейчас лучше, чем в любой точке Советского Союза. Обеспечены всем.

Поведение населения и руководящих работников острова и порта Диксон.

Руководящие работники Диксона – начальник штаба проводки Минеев, начальник полярной радиостанции Сидорин, начальник силовой станции Якубов (последние двое особенно), бывший начальник политотдела о. Диксон Шатов выставляли себя перед командованием Севморпути большими героями. Судя по ответам на радиограммы, они только и спасли Диксон от разгрома рейдером. На самом деле, кроме паники с их стороны ничего не было. Разбежались в камни и сидели там до конца боя. Даже народное ополчение, которое было расписано на батарее, не явилось на батарею по боевой тревоге. Пришли всего 3 комсомольца и то не те, кто должен был прийти.
На Новом Диксоне рейдер сжег силовую станцию (два двигателя, основной и запасный, и другое оборудование). Пока он обстреливал порт, там можно было рассредоточить оборудование и этим многое бы спасли от уничтожения, но ничего не сделали. Силовая станция сгорела, а начальник станции Якубов получил из центра поздравления как герой, в телеграмме ему пишут: «Поздравляем, надеемся, что и дальше так же будете действовать». Видимо, информация была не точная.
Необоснованную панику на весь Союз подняли насчет десанта с линкора на о. Диксон. Никакого десанта не было. За десант приняли свой же портовский катер, где находились военком Северного отряда полковой комиссар т. Бабинцев и командир «СКР-19» ст. лейтенант т. Гидулянов, которые ходили на катере на Новый Диксон для разведки моря, куда должны силы вести баржу с материальной частью батареи, и во время боя возвращались в порт, а Минеев дал в центр радиограмму, что линкор на остров высаживает десант…
Мы, находясь на корабле, первое время не знали о такой панической радиограмме и были удивлены, когда получили от командующего БВФ шифровку, где спрашивалось: «Какие меры приняты по борьбе с десантом на Диксоне?».
Совершенно непонятно еще то положение, что, когда появился линкор «Шеер» у Диксона или хотя бы когда уходил, Минеев (в этот виноват и капитан 3 ранга т. Бауман, командир ледокольного отряда, который сидел рядом с Минеевым), не вызвал самолет («Католина») т. Черевичного, который в то время находился в двух часах лету от Диксона. Черевичный мог бы «сопровождать» линкор до его погибели. Он постоянно бы давал его координаты, летая вокруг, на недосягаемость и зенитного огня (на недосягаемом расстоянии от действия зенитного огня – С.Ш.), это бы дало возможность прийти туда нашим подлодкам, самолетам или кораблям союзников и уничтожить его. Черевичный узнал об этом через несколько дней и очень возмущался.
Считаю неблагополучным (состояние дела – С.Ш.) на о. Диксон с бдительностью. Все секреты знает население, которому не положено знать, а население на Диксоне плохо проверенное, не исключена возможность присутствия немецких шпионов. Об этом говорит хотя бы тот факт, что фашистский рейдер, видимо, был проинформирован, что батареи сняты с позиций, что военных кораблей в порту нет (мы только что пришли), а поэтому он 27 августа в порт Диксон шел смело, как в свою базу, по створам, под носом позиции, где стояла батарея. Затем, когда ему дали отпор, он отошел и обстрелял те места, где стояли батареи.
Краснофлотцы батарей и кораблей все оперативные новости узнают на берегу от гражданского населения.
16 сентября краснофлотцы с «СКР-19» ходили на берег к раненым товарищам и узнали от раненых и гражданских лиц в порту, что с ТОФа (Тихоокеанского флота – С.Ш.) на Север идут два миноносца и один лидер, что они сейчас уже в таком-то месте, скоро придут на Диксон, где им будут менять винты и т.д. Я сам до этого не знал такого секрета.
Или – потерялся, погиб, сбит наш самолет, потопили наш корабль – моментально все население знает.
А сколько диксонское начальство шлет и получает радиограмм, шифрограмм, кодограмм, по-моему, ни один большой оперативный штаб этого не делает. Создают видимость огромной работы. С шифрограммами обращаются как с простыми бумажками, работают с ними к комнате, куда ходят и находятся там все, кто пожелает.
Особо отмечаю факт плохого отношения со стороны начальника порта Диксон т. Кулика к убитым и раненым бойцам с «СКР-19», которые пролили кровь и отдали жизни за то, чтобы спасти порт Диксон и спасли. Факты:
1. Когда после боя привезли на берег раненых (большинство тяжелораненые, одного из них не довезли до госпиталя, он умер), долго не давали к причалу машину, затем дали грязную, разбитую. Много приходилось затратить труда, времени и нервов, чтобы добиться для них дополнительного питания, приходились обращаться к начальнику политотдела тов. Шатову. Население и медперсонал к раненым относилось исключительно хорошо, с материнской любовью.
2. В течение 3 дней добивались, чтобы в порту сделали для убитых гробы. На похороны ни из населения и ни одного человека из диксонского начальства не пришли, даже начальник политотдела не был. Бывший начальник политотдела (сейчас он в гор. Архангельске) обещал привести в порядок братскую могилу и сделать памятник, но обещание осталось обещанием.
Население и медперсонал больницы порта Диксон к раненым бойцам относились очень хорошо. Больница была рассчитана на 7 коек, население потеснилось, и отдали часть своих комнат, а затем вместе с медперсоналом по-матерински ухаживали за больными.
Как только разместили больных, у них тут же появились хорошие папиросы, шоколад, портвейн, свежие огурцы, помидоры и т.п. На Диксоне и у нас на корабле не было хирурга, а все раненые требовали операции. Полковой комиссар Бабинцев дал радиограмму в Игарку, чтобы выслали самолет в Норильск, откуда доставить врачей на Диксон. Одновременно дали телеграмму начальнику Норильского комбината тов. Панюкову, чтобы срочно выслал хирурга. Он дал лучших специалистов – начальника санотдела Норильска врача-хирурга т. Смирнова и заключенного врача-хирурга, доцента Радионова. Когда самолет из Игарки прибыл в Норильск, из-за плохой погоды летчик не хотел лететь, тогда врачи дали ему подписку, что он не отвечает, если их разобьет, но чтобы срочно доставили к раненым.
К тому же врач Радионов был больной и, несмотря на это, с большим желание поехал. На второй день они прибыли на Диксон с инструментами, медикаментами, консервированной кровью и за два дня сделали все операции, этим спасли жизни многим нашим бойцам.

Выписки верны: секретарь Политотдела БВФ
мл. политрук – Шульга.

Копия напечатана в 2 экз.

Копия верна (подпись)