[167] ИЗ ЗАПИСОК БОЦМАНА БЕГИЧЕВА
Мне пришлось остаться на судне, а мои самоеды отправились к палатке, где паслись олени.
Вечером от Вилькицкого пришла ответная телеграмма. Он поздравил меня с таким переходом, каких до меня никто еще не совершал. Сам Вилькицкий считал его невыполнимым.
На другой день Вилькицкий снова телеграфировал просил меня притти к нему на оленях и привезти почту. Я ответил, что это невозможно. Отсюда до Челюскина мыса по прямой линии 300 верст да еще придется пересекать большую реку Таймыр, — с оленями это едва ли удастся.
Но Вилькицкий настаивал на своем. Тогда я сказал Свердрупу, что если самоеды захотят остаться в его распоряжении и пойти на Челюскин, то это их дело. Я же не пойду. Я пришел сюда спасать людей, я не почту развозить Свердруп дал телеграмму Вилькицкому и тот, наконец, предписал мне взять с «Эклипса» его команду и итти намеченным путем. Тогда я предложил офицерам и команде подготовиться к выходу и пошел к своей палатке грузить нарты.
Вторая партия еще не пришла и я решил ее встретить. Проходил три дня, но не нашел и вернулся.
30 июня мы подошли с нартами к судну. Погрузили провизию, палатки и все, что необходимо в дороге. Нарты ушли к палатке. Я же на день остался на «Эклипсе». Сказал Свердрупу, что у меня только 100 оленей, но что в пути я, наверное, встречу свою вторую партию и тогда на свежих оленях мы пойдем быстрее.
В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
Вечером 2 июля я, офицеры Гиршельд и Александров и 50 человек команды «Таймыра» и «Вайгача» сошли с «Эклипса» к палатке, где стояли нагруженные нарты. Запрягли оленей и тронулись на юг. Животные шли с грузом, люди передвигались пешком.
В первый день мы сделали 25 верст.
3 июля прошли 27 верст, а 4 числа подошли к реке Лидии, где дневали. Я опять ходил искать свою вторую партию и опять не нашел.
5 июля сделали снова 25 верст. 6-го встретили следы второй партии. Было видно, что она прошла здесь неделю тому назад в направлении на восток. Догонять было бесполезно и я решил итти на своих 100 оленях. Весь этот день перевозил на ветке через реку провизию, одежду и людей, не умеющих плавать.
7 июля двинулись дальше. Олени идут с трудом, — тяжело тащить по земле груженые нарты. На стоянках стреляем диких оленей и гусей. Их здесь очень много.
14 июля подошли к хребту Бырранга. Сухари все вышли и мы едим одно мясо.
15 июля сделали 22 версты и остановились у речки Тореи, недалеко от озера, где было много гусей. Убили 50 штук. Здесь пришлось дневать, олени идут совсем плохо, некоторых из них мы уже бросили.
17 июля увидели, наконец, людей. Это были самоеды, посланные ко мне с пакетом от их старосты. Я принял пакет и 100 оленей, которые были с ними. Этих оленей мы сейчас же запрягли, а своих погнали табуном.
18 июля пришли к чуму старосты. Здесь я узнал, что лодки доставлены и дожидаются нас у устья Тореи.
20 июля передневали у старосты, пошли к лодкам и в этот же день дошли до них. Я сменил своих оленей и взял свежих.
21 июля команда села на четыре лодки, чтобы итти вверх по Пясине, а оленей с одеждой и провизией я поручил долгану Дуракову.
Вечером от Вилькицкого пришла ответная телеграмма. Он поздравил меня с таким переходом, каких до меня никто еще не совершал. Сам Вилькицкий считал его невыполнимым.
На другой день Вилькицкий снова телеграфировал просил меня притти к нему на оленях и привезти почту. Я ответил, что это невозможно. Отсюда до Челюскина мыса по прямой линии 300 верст да еще придется пересекать большую реку Таймыр, — с оленями это едва ли удастся.
Но Вилькицкий настаивал на своем. Тогда я сказал Свердрупу, что если самоеды захотят остаться в его распоряжении и пойти на Челюскин, то это их дело. Я же не пойду. Я пришел сюда спасать людей, я не почту развозить Свердруп дал телеграмму Вилькицкому и тот, наконец, предписал мне взять с «Эклипса» его команду и итти намеченным путем. Тогда я предложил офицерам и команде подготовиться к выходу и пошел к своей палатке грузить нарты.
Вторая партия еще не пришла и я решил ее встретить. Проходил три дня, но не нашел и вернулся.
30 июня мы подошли с нартами к судну. Погрузили провизию, палатки и все, что необходимо в дороге. Нарты ушли к палатке. Я же на день остался на «Эклипсе». Сказал Свердрупу, что у меня только 100 оленей, но что в пути я, наверное, встречу свою вторую партию и тогда на свежих оленях мы пойдем быстрее.
В ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
Вечером 2 июля я, офицеры Гиршельд и Александров и 50 человек команды «Таймыра» и «Вайгача» сошли с «Эклипса» к палатке, где стояли нагруженные нарты. Запрягли оленей и тронулись на юг. Животные шли с грузом, люди передвигались пешком.
В первый день мы сделали 25 верст.
3 июля прошли 27 верст, а 4 числа подошли к реке Лидии, где дневали. Я опять ходил искать свою вторую партию и опять не нашел.
5 июля сделали снова 25 верст. 6-го встретили следы второй партии. Было видно, что она прошла здесь неделю тому назад в направлении на восток. Догонять было бесполезно и я решил итти на своих 100 оленях. Весь этот день перевозил на ветке через реку провизию, одежду и людей, не умеющих плавать.
7 июля двинулись дальше. Олени идут с трудом, — тяжело тащить по земле груженые нарты. На стоянках стреляем диких оленей и гусей. Их здесь очень много.
14 июля подошли к хребту Бырранга. Сухари все вышли и мы едим одно мясо.
15 июля сделали 22 версты и остановились у речки Тореи, недалеко от озера, где было много гусей. Убили 50 штук. Здесь пришлось дневать, олени идут совсем плохо, некоторых из них мы уже бросили.
17 июля увидели, наконец, людей. Это были самоеды, посланные ко мне с пакетом от их старосты. Я принял пакет и 100 оленей, которые были с ними. Этих оленей мы сейчас же запрягли, а своих погнали табуном.
18 июля пришли к чуму старосты. Здесь я узнал, что лодки доставлены и дожидаются нас у устья Тореи.
20 июля передневали у старосты, пошли к лодкам и в этот же день дошли до них. Я сменил своих оленей и взял свежих.
21 июля команда села на четыре лодки, чтобы итти вверх по Пясине, а оленей с одеждой и провизией я поручил долгану Дуракову.