Полярная Почта

В конце 1935 года в Архангельском областном архиве мне показали несколько папок с неразобранными документами 1918—1920 годов. Одну из них сотрудник архива назвал «Делом военного моряка Николаева», Папка оказалась плотно набитой пожелтевшими листками, исписанными четким размашистым почерком. Сохранившаяся в папке сопроводительная бумажка дала первый ключ. Некий военный моряк Николаев, захвативший на свой страх и риск радиоцентр, находящийся в Исакогорке — в нескольких километрах от Архангельска, пересылал в ревком захваченные им телеграммы, имеющие, по его словам, «исключительную важность для дела революции». Препроводительная была написана тем же размашистым почерком. Моряк просил прислать паек «дня на два-три» и прикомандировать связистов.
Разобраться, о чем идет речь в записях моряка Николаева, вначале было довольно трудно. Радиостанции, отправлявшие телеграммы, значились на листках только условными номерами. Правда, иногда на полях попадались пометки: «Сосновец», «Инцы», «Таймыр». Сообщения, очевидно, передавались с беломорских маяков и ледокольных кораблей...
Может быть, эта папка так и не привлекла бы моего внимания, если бы не пара листов, вырванных из бухгалтерской книги лесопромышленного товарищества, на обороте которых миниатюрными буквами (импортная машинка!) была напечатана обширная телеграмма, озаглавленная «Предательство генерала Миллера». Она была адресована информационным агентством в Париж, Рим и Лондон. Автор ее, редактор Парижского информационного журнала Борис Соколов, известный белоэмигрант, ближайший друг Керенского (1), не жалея красок, описывал чудовищные преступления генерала Миллера, страшную тюрьму в Иоконьге, беспощадный террор белогвардейщины. В конце телеграммы рассказывалось о последних днях кровавого режима.

( 1 Воспоминания Бориса Соколова «Падение Северной области» изданы в Берлине в 1923 году и переизданы в 1927 году Госиздатом в сборнике «Гражданская война в Сибири и Северной области».)

«Приезжая на фронт, — свидетельствовал Соколов, — генерал Миллер говорил офицерам, выписанным в Северную область, что он ни за что не бросит их и что, если придется отступать, — он будет отступать вместе с ними и во главе их. Он давал честное слово офицерам, обещая позаботиться об их семьях.
Между тем в ночь на 19 февраля (1920 года. — М. Ч.) им спешно заканчиваются все приготовления к бегству на ледоколе. Приготовления идут в абсолютной тайне, скрывающей их даже от ближайших помощников. Чтобы избавиться от массы офицеров, которых все равно нельзя было увезти на ледоколе, Миллер 18 февраля издает приказ, что общий отход воинских частей из Архангельска назначен на 19 февраля в 2 часа дня...
А сам в то же время, ночью в 4 часа, тайком вместе со своим штабом, садится на пароход «Ярославну» и ледокол «Минин». Семьи фронтовых офицеров в громадном своем большинстве не были предупреждены и не были взяты на ледокол. Сели все штабные офицеры, семнадцать генералов, их семьи, морской штаб и представители крупной буржуазии. Генералом Миллером был взят с собой весь наличный валютный запас в сумме около тысячи фунтов стерлингов — собственность населения Северной области:
Утром 19 февраля население Архангельска, узнав о предательстве генерала Миллера, собралось большой толпой против места стоянки не успевших еще уйти пароходов Миллера. В толпе было много военных. Началась перестрелка между «Мининым» и береговой толпой. Пароходы стреляли из орудия, а толпа из пулеметов. Как с той, так и с другой стороны были жертвы. Под огнем ледокол «Минин» вышел из Архангельска.
Вечером возмущенным населением вдогонку Миллеру был снаряжен другой ледокол—«Канада». Этот последний настиг «Минина» во льдах около маяка Сосновца. Здесь во льдах произошел необычайный, вероятно, первый в истории орудийный бой между двумя ледоколами. Падающие снаряды рвали толстый лед, спугивая стада тюленей. Этот бой кончился неудачей для «Канады». Ледокол «Минин» с генералом Миллером благополучно ушел. Предварительно Миллером было совершено новое предательство. С пароходов «Русанов», «Сибиряков» и «Таймыр», настигнутых им во льдах, он взял всех представителей буржуазии, снял продовольствие и уголь и бросил на верную смерть сотни человеческих жизней. Предательство генерала Миллера, невероятное в истории, будет мною документально и подробно освещено в парижской прессе». (2)

(2 АОГА, ф. Р-353, оп. 1, д. 24, л. 181 и об.)

Корреспонденция Соколова помогла расшифровать записи моряка Николаева. Как-то сразу стало ясно, что в телеграмме описывается бегство генерала Миллера на ледоколе «Минин» и яхте «Ярославна», преследование этих судов «Канадой» (так назывался ныне уже сданный на слом ледорез «Литке»), единственный в своем роде бой во льдах двух вооруженных ледоколов. Все эти события происходили на глазах у маячных. смотрителей и радиотелеграфистов. Эти люди сразу же признали установленную в Архангельске Советскую власть. С методической точностью каждые 30—40 минут они сообщали на Исакогорку о положении и поведении замеченных ими судов, перехватывали радиограммы белого командования, следили за переговорами между судами белой эскадры.
Обрывочные, наспех написанные, иногда читаемые с большим трудом заметки военного моряка Николаева воскрешали картины давно забытых дней.
...«Минин» пробирается вдоль Зимнего берега. Он освещает свой путь прожекторами. Из Архангельска передана телеграмма:

«Из Архангельска, 19/II, 24 ч. Посыльному судна «Ярославна». Исполнительный комитет Архангельских профессиональных союзов предлагает Вам немедленно сдаться до 6-ти часов утра.
Противном случае за последствия не отвечаем. Исполком» (3).

( 3 Цитируемые ниже телеграммы сохраняются в Архангельском областном госархиве в ф. Р-219, оп. 1, д. 9, л. 1 — 81. Сверка текста с архивными подлинниками по просьбе автора выполнена С. А. Селезневым.)

Ответа нет. Новая телеграмма:

«Из Архангельска, 20/II, 18 ч. Ледокол «Минин». Миллеру. В Мурманске советская власть. Стремясь избежать излишних жертв, предлагаю вам сдаться. Гарантируем жизнь всем сдавшимся. Исполком».

Миллер не верит. Большевики могут обмануть. С трудом завязываются переговоры с Мурманском (разговор слушает Иоконьга). Да, большевики правы! В Мурманске — Советская власть. «Минин» пробирается к выходу из моря, лавируя среди льдов. Уже стемнело. Внезапно впереди зажглись топовые огни трех кораблей. Это ледокольные пароходы «Русанов», «Сибиряков» и «Таймыр». В 18 часов 30 минут маяк острова Сосновец, расположенный вблизи Терского берега в Горле Белого моря, сообщает:

«Доношу, что «Козьма Минин» передает секретное радио. Работает катушкой. Слышно очень слабо, при всем желании принять невозможно. Лебедев».

Проходит еще полчаса. Конспирация не помогает интервентам. Сосновец перехватывает депешу «Русанова». Очевидно, это ответ на запрос «Минина».

«Коморси. Подходите к «Русанову» смело. Лейтенант Шпаковский. Быть может, на палубе будут телеграфисты. Не стреляйте».

Итак, бояться пока что некого. «Минин» осмелел. Сбежавший генерал чувствует себя хозяином положения. Он, видимо, не подозревает, что берег следит за событиями, происходящими в море.

«Сосновец, № 11, 20/II, 19 ч. 05 мин. 562 (условный номер рации «Минина». — М. Ч.) передает нижеследующее радио командирам «Сибирякова» и «Таймыра» двтчк Всех пассажиров перевести немедленно на «Русанова». Об исполнении донести мне. Коморси. Скоба. Полагаю, что «Минин» находится в 15 милях от Сосновца на зюйд-осте скоба. Комсвязь. Лебедев».

До поздней ночи идут переговоры между судами. Перехватывает Сосновец.

— (С «Русанова» на «Минин») «Переполнен пассажирами. Рабочих и солдат 120 человек. Лейтенант Шпаковский».

— (С «Сибирякова» на «Минин») «В числе пассажиров 5 офицеров;
и чиновников, 36 солдат, два арестованных и 35 штатских. Все багажом, некоторые имеют груз трюме. Как с ними поступить».

— (С «Минина» на «Сибиряков») «Перебраться придется только
офицерам и чиновникам с семьями. Коморси».

— (С «Сибирякова» на «Минин») «Офицеры просят указать способ перебраться на «Русанов». По льду перебраться невозможно ввиду неровности льда и майн».

— (С «Русанова» на «Минин») «Согласно приказу люди сгружены на лед. Готов приему пассажиров. Лейтенант Шпаковский».

— (С «Таймыра» на «Минин») «Переход по льду в темноте для совершенно неподготовленных людей невозможен. Нет подходящей обуви. Это крайняя мера, если «Минин» не может обойти большого тороса. Кроме того, после идущего корабля остаются разводья, которые делают переправу невозможной».

— (С «Сибирякова» на «Минин») «Начальник тюрьмы Брагин просит взять на «Русанов» трех надзирателей, шесть солдат, поручика Матусова. Сообщите».

Февральская ночь скрывает последнее злодеяние предателя. Кто эти люди, выброшенные на лед? Рядовые солдаты, обманутые белой пропагандой? Или арестованные? Ох, нелегко досталась им морозная ночь в Горле моря! Обжигающий холод. Клочья тумана над разводьями.

Но время не ждёт. Офицеры и чиновники переходят на борт «Русанова». Остальные — на лед! Тем временем маяки уже нащупали местонахождение «Минина». В 19 час. 50 минут маяк Пялица на Терском берегу сообщает:

«В дополнение № 3 указанный пароход освещает свое место прожекторами находится том же месте без движения (дальше пропуск)».

Нет, бешеный Миллер не склонен отпускать встреченные им ледокольные пароходы. Неровен час, большевики используют их для погони. Ведь в Архангельске, он это знает хорошо, почти не осталось судов на плаву. Всех угнали иноземные «друзья». Генерал приказывает под угрозой расстрела следовать за ним к выходу в океан. Брошена во льдах одна лишь «Ярославна».
Радисты маяков продолжают вести бдительное наблюдение за морем. На Исакогорке Николаев не отходит от аппарата. И вот, наконец:

«Сосновец. № 48, 20/II, 21 ч. 30 мин. На зюйд у мыса Бабьего виден огонь парохода, идущего по направлению от берега на ост с прожектором»

«Инцы. № 9. 20/II, 21 ч. 30 мин. На вест-норд-весте 8 милях открылись огни 4 пароходах, медленно двигающихся на норд-ост. Все время пароходы освещают себе путь прожекторами».

«Лагерь смерти» — Иоконьга уже освободился от белой сволочи. Бывшие заключенные организовали ревком и провозгласили Советскую власть. В папке несколько телеграмм с Иоконьги. Первая без указания времени:
«Архангельск. Исполком. Иоконьгская тюрьма освобождена без эксцессов. Начальник арестован командой караула по нашему соглашению. Временно избрали комитет. Шлите указания, сведения убежавшей власти. Комитет Иоконьги».
Ответ следует немедленно:
«Дорогие друзья. Власть сбросили 19-го. Миллер и вся знать удирают на «Минине» и «Ярославне». Вооружили орудиями «Канаду» и высылаем в погоню. В случае благополучного исхода дали распоряжение взять вас всех. Местная тюрьма освобождена. Выпущены все. Теперь полна офицерами с фронта и другими... Советские войска ожидались утром, но, видимо, будут только ночью... Получили поздравление из центра. По уездам власть старая рушится повсюду... Жизнь в рабочей среде сразу ожила. Другая присмирела. Не падайте духом. Скоро будем опять вместе. О себе полнее давайте знать и чаще».

Исполком Иоконьги сообщает о своих первых шагах. Захвачено оружие и обмундирование («остатки полагаем вывезти в Архангельск для обмундирования белогадов, находящихся в Архангельской тюрьме»). Создана следственная комиссия. Следует длинный перечень товарищей, погибших в ссыльно-каторжной тюрьме, умерших от цинги, воспаления легких, разрыва сердца. На одном листке, видимо, запись разговора по прямому проводу.

«Из Иоконьги». 20/II, 21 ч. 42 мин. Архангельск. Исполкому. Маяк Инцы из (вещает)1 в 10 к(илометрах) у Соснов (ецкого) маяка на горизонте показ (ался) двух (трубный) парох (од) иду (щий) по направ (лению) на норд. Добавочно пароход типа «Минин» изменил курс вест. Пароходы, замечен (ные) у Сосновца, идут курсом зюйд. Количество неизвестно. Имеющ (имся) свед (ениям) Иоконьге от Ермолова поступили (в) Александровск для передачи по кабелю депеши в Англию (через) Гаммер-вест с просьбой скорее выслать пароход (с) помощью. Александ(ровск) не знает как быть с телеграммами». (4)

( 4 Текст восстановлен по смыслу. Слова, взятые в скобки, в записи Николаева отсутствуют.)

Исакогорка не заставляла себя ждать. Неизвестно, сам ли Николаев принимал решение, или он каким-то путем связывался с ревкомом, но ответы и приказания следовали почти незамедлительно. Входящие и исходящие подколоты в папке рядом, одна за другой.

«Из Архангельска. 20/II, 22 ч. 15 мин. На «Канаду». Инца сообщает, что видно двухтрубное судно типа «Минина» около Сосновца, имеющее курс на норд. Повернуло на вест. Видны судна на зюйде. Исполком».

«Из Архангельска. 20/II, 22 ч. 15 мин. В Александровен. От Временного исполнительного комитета. Телеграммы Ермолова задержать. Его приказаний не исполнять. Депеши передать Архангельск. Исполком».

Долго и томительно тянется февральская ночь на 67-й параллели. А утром...

«Сосновец». № 54. 21/II, 7 ч. 05 мин. Вижу силуэт парохода на зюйд-осте в 10 милях, — движется медленно на норд. Комсвязь».

«Сосновец. № 55. 21/II, 8 ч. 20 мин. Указанный пароход в № 54 находится на зюйд-осте восьми милях. Движение по-прежнему медленное на норд-вест».

Выполняя задание ревкома, «Канада» спешит. Надо быстрее нагнать предателей и остановить их.
На борту судна — отряд революционных солдат и моряков. 180 человек во главе с уполномоченным ревкома. На баке — две полевые пушечки. Конечно, сила небольшая, но Архангельск не мог задержать отправку в море, надо было выиграть время, чтобы успеть настигнуть гадов... На рассвете 21 февраля миновали траверз Зимнегорского маяка, шли полным ходом по разводьям, местами форсируя небольшие гладкие поля...
А Зимний берег уже доносил:

«Зимнегорский. № 50. 21/II, 7 ч. На зюйд-весте в 10 милях открылся ледокол «Канада». Идет курсом норд. Комсвязь».

«Зимнегорский. № 51. 21/II, 8 ч. 15 мин. Ледокол «Канада» прошел траверз маяка в 5 милях. Курс норд. Комсвязь».

«Зимнегорский. № 52. 21/II, 9 ч.
45 мин. Ледокол «Канада» скрылся за берегом на расстоянии в 15 МИЛЯХ».

«Инцы. № 13. 21/II, 11 ч. 45 мин. Дополнении номеру 12 ледокол «Канада» прошел траверзе маяка 5 милях. Движение имеет быстрое».

Снова донесение с Терского берега:

«Сосновец. № 58. 21/II, 11 ч. 35 мин. Указанный в № 57 предполагаю трехмачтовый однотрубный находится от острова на норд-ост в двенадцати милях. Медленно движется норд-ост разводьями Терского берега (пропуск) слабо умеренный (пропуск) разводья заметно увеличиваются».

И вот в 11 час. 50 мин. слева, на 3 румба от курса, с борта «Канады» заметили стоящие во льду «Козьму Минина», «Русанова», «Сибирякова» и «Таймыр». Взяли курс на них. Враг настигнут...

«Инцы. № 14. 21/II, 12 ч. 15 мин. Дополнение номеру 13 ледокол «Канада» ушел на 8 миль от маяка на норд и открыл стрельбу из орудий».

«С «Канады». 12 ч. 30 мин. «Минин» сдавайся или начнем атаковать. «Канада».

Жизнь на берегах Студеного моря течет своим чередом. Лаконично сообщение с радиостанции Горелой (Мурманск).

«Горелое. 21/II, 18 ч. В эти дни мы не могли отвечать потому, что сзади нас стояли белые офицеры с револьверами в руках, которые все принятые депеши вырывали из журналов и отправляли в штаб. Дежурные».

... В нескольких километрах от Северного полярного круга в эти часы идет бой. Трехдюймовки с палубы «Канада» все время бьют по «Минину». Снаряды рвут лед, и продушины долго дымят густым паром. Лавируя по разводьям, «Минин» пытается уйти из зоны обстрела. Его пушки отвечают «Канаде». Теперь ясно видно, что артиллерия на «Минине» сильнее. Снаряды рвутся во льдах... Повисает вечерняя мгла. Начинается снегопад.

«Зимнегорский. № 53. 21/II,
17 ч. 10 мин. На норд 12 милях, вижу ледокол «Канада».

«Йнцы. № 17. 21/II, 18 ч. В дополнение к номеру 16 указанные 4 парохода закрыло снежной мглой в 12 милях на норде».

«Зимнегорский. № 54. 21/II,
18 час. 10 мин. Ледокол «Канада» закрыло темнотой на вест-норд-весте в 5 милях. Огней не имеет».

Пользуясь темнотой, погасив все огни, «Минин» пытается уйти от преследования. Ночь благоприятствует побегу. Но выбраться изо льдов Горла Белого моря не просто. Утро застает белую эскадру почти на том же месте.

«Сосновец. № 64. Срочная. 22/II, 7 ч. 10 мин. На траверзе маяка ви- жу силуэт парохода, идущего чистой водой без огней на норд. Тип-парохода точно определить не могу ввиду темного времени».

Проходит всего лишь пять минут...

«Сосновец. № 65. 22/II, 7 ч. 15 мин. К № 64. Указанный пароход «Минин». Проходит в одной миле от маяка. На зюйд-ост вижу три однотрубных двухмачтовых парохода, идущих курсом норд... Все ход имеют быстрый».

Снова бегущих интервентов настигает «Канада».

«С «Канады» (без даты и часа)...«Минин». Сдавайтесь или бью в цель. «Канада».

«Минин» отстреливается. После полудня Городецкий маяк (Терский берег, у выхода в Баренцево море) сообщает:
«№ 60. 22/П, 14 ч. 14 мин. Ледокол «Канада» изменил курс. Идет в 6 милях от маяка, продолжает стрельбу. Повреждений на нем незаметно».

Спустя десять минут одна из пушек «Канады» выбывает из строя. Теперь становится особенно ясным превосходство артиллерии «Минина». Судовой комитет и командование революционного отряда обсуждают положение. Как быть? «Минин» прорывается на чистую воду. Дальнейшее преследование бессмысленно. Уведенные за собой суда «Минин» вынужден бросить. Лишь бы целым унести собственную шкуру. И вот в папке новые телеграммы. Приветы друзьям. Проклятия врагам.

«С «Таймыра». № 32. 22/II, 14 ч. 14 мин. «Таймыр» остался без; командного состава. Принят капитаном «Сибирякова» Антуфьевым.
Сейчас идем в Архангельск. Жде» ваших распоряжений. Избран су довой комитет. Поздравляем това ршцей, с освобождением от угнета телей. Приветствуем красный Ар хангельск. Да здравствует Совет екая власть. Да здравствует сво бодная Россия! Капитан. Судовой комитет».

«С «Сибирякова». Через «Таймыр». № 33. 22/II, 14 ч. 05 мин На «Сибирякове» радиотелеграф, испорчен, непосредственно связ! поддержать не могу. Ожидак ваших распоряжений. Бутаков».

«С «Сибирякова». Через «Таймыр». № 34. 22/II, 14 ч. 17 мин Сообщаю, что ледоколы «Сибиряков», «Таймыр» и «Русанов» воз вращаются в Архангельск. Я на хожусь на «Сибирякове», возвращаюсь из плена. Своевременно все меры были приняты. Затирает во льдах. Прошу вашего указания, Бывший пленный командир III петроградского полка Корякин».

«С «Канады». 23/II, 21 час. Архангельск. Комитет Обороны. Просим сообщить населению: экспедиционный добровольческий отряд на «Канаде» во время боя с белобандитами все благополучно. Потерь нет. Ждем благоприятной погоды вблизи Мудьюга. Уполномоченный комитета Бубновский. Председатель экспедиционного отряда Дубровский».

Вахта на беломорском побережье не снята. Маяки по-прежнему зорко следят за льдами, за морем. Опять телеграмма в палке военного моряка Николаева:

«Мудьюг. № 503. У створных мудьюжских башень. Служебная.
Срочная. № 27. 24 сего февраля 9 часов утра мимо маячных зданий
с моря прошел ледокол «Канада», о чем доношу в исполнительный комитет.
Смотритель Боярницын».

Дальнейших записей в синей папке мне обнаружить не удалось.
В конце марта «Канада» была вновь направлена в море, к острову Моржовец, теперь для розыска «Ярославны». Ледокол нашел брошенную во льдах яхту и, взяв ее на буксир, привел в Архангельск. Белых на яхте не было, они в памятную ночь 20 февраля перебрались на «Козьму Минина» и бежали на нем за границу...
Как-то в кругу друзей — полярных моряков, в те же тридцатые годы я рассказывал о папке документов, обнаруженной в Архангельском архиве.
— Хотелось бы разыскать военного моряка Николаева. Наверное, это незаурядный человек, — заметил я в заключение.
— Вряд ли это возможно, — задумчиво сказал Николай Михайлович лаев, незадолго перед этим командовавший «Садко», на котором совершалась выдающаяся высокоширотная экспедиция 1935 года. — Вряд ли это возможно! Это был мой отец. Он умер в 1926 году.

***
История эта вспомнилась мне совсем недавно, когда случайно под руки попался старый блокнот с выписками из архивной папки. В эти дни я редактировал книгу о ледовых капитанах Михаиле Васильевиче и Николае Михайловиче Николаевых (5).

(5 Эта книга, написанная женой Н. М. Николаева — Анной Григорьевной и В. И. Саранкиным, выпущена в свет издательством «Морской транспорт».)

Младшего из них — Н. М. Николаева — хорошо знает старшее поколение арктических моряков. Разве забыты три его замечательных плавания на «Литке» в 30-е годы: труднейший зимний Охотский поход 1931/32 г., Северо-восточную полярную экспедицию Наркомвода 19321/33 г. и, наконец, прославленный сквозной рейс из Владивостока в Мурманск по всей трассе Северного морского пути? Потом Н. М. Николаев был капитаном «Садко» во время первой высокоширотной экспедиции 1935 года, проводил эсминцы по Северному морскому пути, участвовал во многих других полярных плаваниях, командовал ледоколом «Лазарев». Большой знаток тактики ледовых навигаций, он положил немало сил на то, чтобы заложить прочные основы этой науки. В последние годы жизни, будучи руководителем кафедры судовождения Ленинградского инженерно-морского училища имени адмирала Макарова, Николай Михайлович неутомимо готовил новые кадры полярных моряков, растил смену, которая ныне водит корабли сквозь льды...
Меньше известна славная жизнь его отца — капитана Михаила Васильевича Николаева (1870—1926).
Волжанин, потомок нескольких поколений бурлаков, он с детства мечтал служить на морях. Перебравшись с Волги в Петербург, стал учеником штурманских классов, затем лоцманским учеником и лоцманом Петербургского порта. Здесь жизнь свела юношу со Степаном Осиповичем Макаровым. Адмирал предложил Михаилу Васильевичу должность второго штурмана на строящемся тогда «Ермаке». Служба под начальством «беспокойного адмирала». Мог ли юноша мечтать о лучшей школе? На борту «Ермака» он и совершил свои первые полярные плавания в высокие широты Гренландского моря, ходил сквозь льды Балтики. Год от года копились знания. И вот сдан экзамен экстерном за курс Морского корпуса... Он служит гидрографом, продолжает учиться.
Позже под наблюдением М. В. Николаева на петроградских заводах строились многие суда: миноносцы и крейсеры, подводные лодки и ледокольные транспорты, в том числе знаменитые «Таймыр» и «Вайгач». В 1915 году он перешел работать сдаточным капитаном на Петербургский металлический завод, а спустя год уехал в Англию наблюдать за постройкой ледоколов, заказанных русским правительством.
Весть о революции застала М. В. Николаева вдалеке от родины. Всеми помыслами он стремился быстрее вернуться домой. Но путь этот оказался далеко не простым. В сентябре 1918 года в Ньюкастль, где в ту пору находился М. В. Николаев, пришел на ремонт ледокол «Илья Муромец». Капитан поспешил вернуться на нем домой и... попал в Архангельск, столицу северной контр-революции. Его назначили капитаном-наставником на «Илью Муромец», совершавшем ближние рейсы в Белом море. Белая контрразведка не подозревала, что на ледоколе отважно действовала группа большевиков-подпольщиков. Бывший
офицер М. В. Николаев близко сошелся с этими смелыми людьми. Потом французы захватили ледокол и переименовали его в «Ольгу». А Михаила Васильевича в августе 1919 года, за несколько месяцев до окончательного разгрома северной белогвардейщины, назначили помощником начальника морской экспедиции в Сибирь. Вскоре из Архангельска вышли в море семь судов. Они дошли до бухты Находка, в Обской губе, и в конце сентября вернулись в Архангельск.
К тому времени полуторагодичное пребывание в «северном аду» открыло ему глаза на многие стороны тогдашней политической жизни. Михаил Васильевич — сын и внук волжских бурлаков — остался верен народу. В дни освобождения Севера от интервентов он, не задумываясь, пришел на службу к Советской власти. Никто не посылал его захватывать Исакогорку. Но ранним утром 19 февраля, услышав выстрелы с «Минина», он сразу решил: надо во что бы то
ни стало задержать генерала-кровопийцу, пусть он ответит за все свои преступления. Пожелтевшие документы свидетельствуют: он сделал все, что мог.
В первые же дни упрочения Советской власти на Севере М. В. Николаев выступил инициатором снаряжения экспедиции для спасения ледокольного парохода «Соловей Будимирович», брошенного белыми и унесенного льдами в Карское море. Затем он стал организатором и начальником первой Советской морской экспедиции в устье великих сибирских рек — Оби и Енисея. Шли трудные годы голода и разрухи. Почти ежегодно Михаил Васильевич в летнее время вел сквозь льды Карского моря караваны судов к берегам Сибири, а зимой в качестве начальника ледокольных операций Балтийского моря и одновременно капитана ледокола «Ленин» (ныне ледокол «Владимир Ильич») руководил зимней навигацией на Балтике.
Весной 1926 года капитан Николаев был вновь назначен начальником очередной Карской экспедиции. В то время ледокольная операция на Балтике только еще заканчивалась. М. В. Николаеву не довелось увидеть на этот раз Арктику. 17 апреля 1926 года капитан ледокола «Ленин» Михаил Васильевич Николаев скоропостижно скончался на борту своего любимого корабля. Ему было тогда 56 лет.
Оба Николаева были деятельными, энергичными людьми, но не любили рассказывать о себе. Не удивительно, что в семейном кругу не сохранилась память об интересном эпизоде из жизни М. В. Николаева — тех холодных февральских днях, когда, захватив радиоцентр Исакогорки, он принял на себя командование над всеми маяками и плавающими в море судами Белого моря и, выполняя волю революционного народа, организовал облаву на последнего диктатора северной контрреволюции. Старые записи, сделанные под сводами древнего Архангельского городского гостиного двора, где в 30-е годы сохранялись дела областного архива, воскресили в памяти интересную страницу из жизни славного полярного моряка.