На «Малыгине» находился мой юный друг и энтузиаст Арктики
Костя Званцев, и встречей с ним я был чрезвычайно обрадован. Несмотря на свою молодость, К. Званцев имеет уже солидный полярный стаж. В 1929 году
(опечатка-правильно 1925) Званцев поехал в качестве метеоролога станции в
Маре-Сале, на западном берегу Ямала. За год до его прибытия в Маре-Сале, вследствие плохого снабжения, весь персонал станции переболел цынгой, метеорологические наблюдения были брошены, и большинство зимовщиков погибло. Условия, в которых зимовал Званцев, были также очень тяжелые, но он сумел противопоставить суровым силам природы свою волю и находчивость, цынга не захватила его, и метеорологические наблюдения он довел до конца. В 1929 году Званцев поехал в качестве метеоролога на остров Врангеля, где пробыл безвыездно три года подряд. Здесь из энергичного комсомольца выковался настоящий полярник, и он в совершенстве овладел необходимым для каждого полярного исследователя искусством — приспособляться к своеобразным и суровым условиям Арктики и не теряться в любых положениях. В 1933 году я имел Костю Званцева у себя на борту «Сибирякова», где он проходил практику гидрологических работ. Теперь Званцев направлялся в качестве начальника зимовки на
Русский остров. Личный состав этой зимовки был немногочисленный, состоя только из четырех человек, все комсомольцев. Вместе со Званцевым ехала его жена, которой во время зимовки предстояло исполнять должность кока. Зимовщики были снабжены неважно, и мы, по мере сил, помогли им.
Устройство станции на Русском острове имеет большое значение для обслуживания навигации по Северному морскому пути, так как у северных берегов архипелага Норденшельда часто наблюдаются скопления тяжелых льдов. Причины большой ледовитости этого района в настоящее время еще недостаточно известны, и основной задачей новой станции и должно явиться изучение гидрометеорологического режима моря, омывающего Русский остров. Весьма необходимо будет устроить, кроме того, другую станцию в проливах архипелага Норденшельда. До начала советских работ по освоению Северного морского пути, все суда, совершавшие плавания к мысу Челюскина, пользовались этими проливами («Вега» 1878, «Фрам» 1893, «Заря» 1900, «Таймыр» и «Вайгач» 1915, «Мод» 1918), тогда как советские суда, впервые появившиеся в этих водах в 1932 году, всегда огибали архипелаг с севера. Весьма вероятно, что в одни годы будет целесообразнее пользоваться проливами, в другие же обходить Русский остров с севера. Однако, прежде чем начать пользоваться проливами, необходимо тщательно исследовать их в гидрографическом отношении.
Как я узнал по приходе на остров Диксона, «Малыгину» не удалось построить станцию на Русском острове, так как на пути к нему ледокольный пароход повредил себе руль, что лишило его возможности маневрировать в сплоченных льдах. Вместо Русского острова станция была устроена на
мысе Стерлегова (на берегу Харитона Лаптева), где она, несомненно, тоже принесет большую пользу в деле обслуживания навигации. Пожалуй, Костя Званцев не очень жалеет, что ему не пришлось зимовать на Русском острове. Более унылый клочок суши трудно себе представить.
